Архив Галактики

Удивительные приключения одинодинцев в Классноурочии. Глава 1. Робинзон

biarmicus's blog / 09.12.2010

В ноябре 1968 года двадцативосьмилетний американский инженер и ученый Алан Кей, работавший в то время в лаборатории Xerox, написал статью "Персональный компьютер для детей всех возрастов". Эту статью Кей проиллюстрировал рисунком:



Как видно на рисунке, дети (Кей назвал их Джимми и Бет) сидят на лужайке перед школой и держат в руках устройства, которые мы сегодня назвали бы планшетными нетбуками (сам Кей использовал специально придуманный им термин - Дайнабук). Дети играют со своими Дайнабуками, используют их для создания собственных игр и для общения, подключаются с их помощью к информационным ресурсам и сами управляют своим обучением. Заметим, что в 1968 году электронно вычислительные машины того времени занимали площади в десятки квадратных метров. Невероятно, но факт. Образовательная модель "1 ученик : 1 компьютер" была придумана до появления ноутбуков, бизнес моделей, и даже раньше персональных компьютеров - десктопов. Для того времени это была утопия. Для нашего времени - это был форсайт - прогноз, которому суждено было осуществиться. Объяснение этому можно найти лишь одно. Алан Кей не изобретал еще одно "техническое средство обучения" для той учебной системы, очевидцем которой он являлся. Он думал о чем-то большем. И то, что было у него перед глазами, скорее, было для него отправной точкой, от которой он отталкивался, но никак не конечным пунктом его путешествия.

В каком-то смысле Кей, придумывая свою учебную модель, оказывался Робинзоном, высадившимся на неизвестном ему острове – настолько радикальной кажется его идея. Если бы он был не инженером, а этнографом, Миклухо-Маклаем, возможно, ему было бы интересно составить описание населяющих остров народностей и их обычаев. Поскольку Миклухо-Маклаем он не был, попробуем проделать эту работу за него.

С точки зрения этнографа классно-урочная система устроена достаточно просто. В определенное время учителя, ученики и школьная администрация собираются в одном месте, после чего они расходятся по кабинетам. Группы детей перемещаются из кабинета в кабинет кучками - "классами". Учителя поджидают их в своих кабинетах. У каждого учителя - свой "предмет". Время, которое дети проводят в каждом кабинете за изучением "предмета" – "урок". Если заканчивается один урок, нужно переходить в другой кабинет – там будет другой урок. Главная загадка, разгадыванием которой занялся бы Миклухо Маклай, состоит в вопросе – "А почему они всякий раз рассаживаются в кабинетах строго определенным образом?" Почему в каждом кабинете на передней стене висит доска, рядом с которой находится место учителя, а дети сидят за партами, стоящими в три ряда, лицом к учителю, и в затылок друг к другу? Чтобы понять это, Кею понадобилось бы на какое-то время побыть еще и Геродотом и посмотреть на классно-урочную систему в исторической ретроспективе.

Обучение в привычном для нас смысле стало возможным тогда, когда появилось книгопечатанье и книга смогла пойти за учеником. До этого ученик ходил за книгой, то есть ситуацию обучения можно было создавать только там, где хранились рукописные книги – в монастырях. Понятно, что так учить можно было далеко не всех и далеко не везде. Первопроходца "хождения за учеником" чешского ученого и проповедника семнадцатого века Яна Амоса Коменского просто потрясла открывшаяся возможность "учить везде". Теперь, когда книги стали доступны, в любом крошечном городке, в любой деревне, стало возможным организовать школу. Коменский очень хорошо понимал, как важно к ученику прийти вовремя – в тот момент, когда он еще открыт для знаний и готов их впитывать как губка.



Вопрос о том, что такое знание и как оно передается, интересовал Коменского на протяжении всей жизни. По Коменскому, знание должно всякий раз рождаться в процессе диалога между учителем – мастером знания, и учеником – подмастерьем. Коменский строил модель учителя "из себя" – человека энциклопедически образованного, владеющего всеми, без исключения, предметами и способного преподавать их. В качестве основного инструмента фиксации знания Ян Амос изобрел учебник – хорошо иллюстрированную, понятную для детей книгу. Делал он это из самых лучших побуждений – он хотел, чтобы книга была доступна детям всегда и везде, чтобы с ее помощью они могли учиться. Знаменитый "Мир чувственных вещей в картинках" Коменского – это, по сути, медиа-ресурс о местах обучения. В ней Коменский писал о растениях и животных, об устройстве дома, о том, из чего состоит рудник и театр, о том, что находится в саду и о том, с чем сталкивается человек во время путешествия. Коменский был человеком Просвещения и больше всего от своих школ он хотел, чтобы из них выходили люди Просвещения.

Однако процесс массового распространения новой образовательной модели, основанной на книгопечатании, начался не с Коменского. Он начался с Иоганна Фридриха Гербарта, немецкого деятеля образования, на основании чьих взглядов в начале восемнадцатого века сложилась модель прусской классической гимназии. Всю свою жизнь Гербарт посвятил упорядочиванию хаоса. Задачу школы он видел в "обуздании дикой воли ребенка" и воспитании "законопослушного гражданина". Именно Гербарту удалось запустить лавинообразный процесс (чего не удалось Коменскому) распространения "школ, основанных на книгопечатании" по всей Европе. Если работы Коменского так и остались мечтаниями бродячего проповедника, то результативность модели Гербарта вскоре стала абсолютно очевидна. В 1871 году Пруссия победила Францию в Франко-Прусской войне, причем, победила за счет невиданной еще в Европе дисциплины – костяк прусской армии составили вышколенные и вымуштрованные офицеры – выпускники прусских гимназий. Всем стало понятно, что именно модель Гербарта дает государству тех людей, которые ему нужны. Этот аргумент оказался посильнее всех пансофических мечтаний Коменского. Прусская гимназия (хотя и под разными именами) стала основным учебным заведением конца девятнадцатого и всего двадцатого века.

К слову, в России в девятнадцатом веке присутствовали обе модели - и школы Коменского, и гимназии Гербарта. Вот две картинки:



Н.П. Богданов-Бельский. Устный счет в крестьянской школе. 1895



Классная комната в Тюменской гимназии. 1889.

Найти "семь различий" и подумать о судьбах первой и второй модели в отечественном образовании предоставлю читателю.

Именно в прусской гимназии стало понятно, что процесс передачи знаний можно организовать как процесс, прежде всего, дисциплинирующий - и это можно делать без какого-либо диалога, а на основе одних лишь поведенческих стереотипов. Абсолютно все равно, чему обучается ребенок – решению интегральных уравнений или, скажем, компостированию трамвайных талонов. Главное – чтобы он учился часами находиться в неподвижном положении, фокусировать внимание на учителе, ходить по классу и говорить только тогда, когда ему скажут это делать. Все изобретения Коменского – учебник, предмет, урок – становятся только лишь инструментами на пути к этой цели. Что при этом происходит с рождением знания – по сути, всех интересовать перестало. Естественно, передача знаний от этого происходить не перестала, но по сравнению с решением главной задачи – воспитанием лояльного человека – она существенно отошла в тень, стала маргинальной. Школьное пространство сделалось "заточенным" под государственные нужды.

В 1895 году из мюнхенской классической гимназии был изгнан за "подрыв дисциплины и вопросы не по теме" ученик, который спустя много лет написал "... хуже всего, если школа строит свою работу на запугивании, насилии и искусственно созданных авторитетах. Такая система воспитания губит здоровые чувства и непосредственность школьников, убивает их веру в собственные силы. Так создают приниженных верноподданных…" Звали его Альберт Эйнштейн.

Все это Алан Кей наверняка хорошо понимал, хотя и не писал об этом. Он видел, что современная ему образовательная реальность – это реальность прусской классической гимназии. Поэтому создавая свой форсайт, он вряд ли строил планы относительно того, где и как он будет реализован. Но события начали развиваться непредсказуемым образом. У Робинзона появился свой Пятница. Им стал…

Продолжение следует.