Архив Галактики

Сценарность

Блог стайного советника / 13.08.2013

Этот текст продолжает тему сценариев, которая возникает у меня достаточно часто. См. Сценарии в учебной практике. И тут натыкаюсь у Джека Лондона - в предисловии к роману "Сердца трех" на описание того, как все это в мире началось, и как мир изменился благодаря кинематографу. Гораздо позднее Пейперт напишет о том, что развитие кино - пример такого совершенно неожидаемого и непланируемого общественного развития. Когда изобретали кинематограф, никто же не ожидал, что появится множество новых профессий, и новые способы представления информации, и новые способы размышления и планирования.

А в тексте предисловия Джек Лондон радуется и гордится, что ему удалось написать роман по сценарию и рассказывает историю появления новой профессии сценариста, которая произошла у него на глазах.

Право на экранизацию всех романов, рассказов и пьес, издаваемых или подлежащих изданию определенными издательствами или лицами, уже давно куплено и зафиксировано договорами; если же попадается материал, право собственности на который истекло за давностью лет, то он экранизируется с такой же быстротой, с какой матросы, очутившись на берегу, усеянном золотым песком, набросились бы на самородки. Тысячи сценаристов — точнее будет сказать десятки тысяч, ибо нет такого мужчины, женщины или младенца, которые не считали бы себя вполне созревшими для написания сценария, — итак, десятки тысяч сценаристов рыщут по литературе (как охраняемой авторским правом, так и не охраняемой) и хватают журналы чуть ли не из машины, в надежде поживиться какой-нибудь новой сценкой, фабулой или историйкой, придуманной их собратьями по перу.

«Сердцах трех» - пример совместной сетевой деятельности, когда участники параллельно создавали сценарий фильма (похоже, что фильм сразу по этому сценарию и снимался) и писали текст повести на основании этого сценария.

Первые несколько эпизодов он написал на своем ранчо в Лунной долине. Но писал он быстрее, чем я, и закончил свои пятнадцать эпизодов на много недель раньше меня. Да не введет вас в заблуждение слово «эпизод». На первый эпизод ушло три тысячи футов пленки. А на последующие четырнадцать — по две тысячи футов на каждый. В каждом эпизоде около девяноста сцен, что составляет в общем около тысячи трехсот сцен. Итак, мы работали параллельно, каждый над своим куском. Когда я писал какую-то главу, я, естественно, не мог принимать в расчет того, что происходит в следующей или через двенадцать глав, так как я этого не знал. Не знал этого и м-р Годдард. Отсюда неизбежные последствия: нельзя сказать, чтобы повествование в «Сердцах трех» отличалось особой последовательностью, хотя, оно, безусловно, не лишено логики.

Дальше идет важное - что Джек Лондон узнал в результате этой совместной работы. Он пишет, что обрел знание и эта работа подтвердила обобщения, которые он и так продумывал. Но, какие именно социологические обобщения подтвердились - он не пишет. Скорее всего, потому что не хочет обижать своих читателей. Похоже, что Лондон через работу со сценаристом медиа понял закономерности работы с массовой аудиторией и его эти закономерности не обрадовали.

Зато теперь я знаю, почему так популярен кинематограф. Я теперь знаю, почему «Г-да Барнес из Нью-Йорка» и «Техасский горшечник» разошлись в миллионах экземпляров. Я теперь знаю, почему какая-нибудь напыщенная агитационная речь может привлечь куда больше голосов, чем самый прекрасный и доблестный поступок или замысел государственного деятеля. Переделка сценария м-ра Годдарда в роман была для меня интересным опытом — и весьма поучительным. Эта работа по-новому осветила давно продуманные мною социологические обобщения, подвела под них новую основу и укрепила их. После этой попытки испробовать свои силы как писатель в новой для себя области я стал понимать душу народа в его массе глубже, чем понимал до сих пор, и осознал — полнее, чем когда-либо, — каким высоким искусством жеста и мимики должен владеть демагог, привлекающий голоса избирателей на свою сторону благодаря своему умению играть на коллективной душе масс. Я буду очень удивлен, если эта книга не получит самого широкого распространения («Изобразить удивление», — сказал бы м-р Годдард; или: «Изобразить широкое распространение»).